Все – только из первоисточника! = «Михаил Жванецкий. Собрание произведений в пяти томах»; Время; Москва; 2006
Обожаю МихМиха.
Он такой один.
Больше нет никого.
Вообще никого.
Вокруг – вакуум.
Представить себе, что он не приедет весной и осенью с концертом – не могу: начинаю болеть, и лекарств от этой болезни, кроме самого МихМиха, не существует…
Многие его фразы – «вот такие маленькие» (с) – стали народно-фольклорными.
Уже давно не говорят: «Как сказал Райкин».
И даже не говорят: «Помнишь, у Карцева с Ильченкой…»
Да и самого Жванецкого частенько не упоминают, а просто выдают цитатку – и всем все и так ясно: кто сказал, зачем сказал, про что сказал, а главное – КАК сказал!.., «сказанул, да!?» (с)
Бывая на всех концертах МихМиха в Киеве, а также собрав практически все, что он когда-либо выпустил в виде книг, телепередач, записей концертных выступлений, я обнаружил, что в творчестве Жванецкого масса невскрытых «прогрессивной мировой общественностью» пластов.
Ирония, недоговоренность, намек,…, междометия, восклицания, вопросики и паузы – самое то, что можно и нужно было применять в годы социалистицскАго реализЪму. Именно это и стало фольклором.
Однако, есть и более поздние произведения, не получившие столь широкой популярности, и есть цитатки, которые никто и не цитирует толком – просто их почти никто не знает!
Доколе!!!
В общем, читая означенный выше пятитомник, я не поленился и составил для себя подробный цитатник МихМиха, включающий как фольклорные фразочки, так и малоизвестные, но не менее важные, с моей точки зрения, фрагменты и высказывания.
Итак, «прошу к столу - вскипело» (с)!
«
Том 1. Шестидесятые
Алкоголь в малых дозах безвреден в любом количестве.
*
Хватит ваших лиц в таком количестве. Он уже бурчал: «Кто над нами смеется? Люди какой национальности?» Ему это интересно.
*
Помешать они не могли, но настроение портили.
*
Жизнь одна, и прожить ее надо так, чтобы не было больно...
*
Недостатков много, а здоровье одно.
*
Кто знает, сколько ей?.. Не узнаешь – губы мягкие, и все.
*
И праздник не по календарю, а по настроению.
*
Мрачная картина общего напряжения...
*
Зачем издеваешься над нами – выделяешься из нас?! Мы твои друзья, для которых ты дороже жизни, – мы тебя побить можем...
*
Молодой человек, куда вы спешите? По Дерибасовской гуляют постепенно.
*
Вы меня обижаете. Вы меня уже обидели. Такой культурный человек, я вижу у вас значок, у меня такого значка нет.
*
Я старше их не по возрасту, а по годам.
*
Слово понимает каждый, но ему нужно объяснить!
*
Вас бросило в жар от холода…
*
Новая метла метет проницательно, у ей свежий взгляд…
*
Нужно людей водить в музей и на примере первобытного человека показывать, насколько мы оторвались.
*
Вы хотите поставить меня в тупик своими вопросами, а я вас поставлю в тупик своими ответами.
*
Сила в словах у тебя есть, но ты их расставить не можешь. Ты говоришь долго, Федя, но непонятно о чем.
*
Разница между умным и мудрым: умный с большим умом выкручивается из ситуации, в которую мудрый не попадает.
*
Между первой и второй не дышу. После третьей не закусываю.
*
И самовар у нас электрический, и мы довольно неискренние.
*
Вам не повезло. Специалист, который лечит, в отъезде, но есть второй – не хуже.
Лучше договориться лично. Хотя можно и по направлению.
У нас только по пропускам. Хотя можно пройти и так.
Лечение стоит дорого, но можно и не платить.
Нянечкам, сестрам обычно платят, но они ухаживают и так.
Поэтому я вам советую подождать специалиста, договориться с нянечкой и заплатить.
Но можно этого и не делать. Если вас не интересует результат.
*
Что охраняешь, то имеешь! Ничего не охраняешь – ничего не имеешь!
*
Ну вы посмотрите на себя. Вы еле дышите, вы весь держитесь на этих подтяжках.
*
Если бы ты был моим родственником, я бы на себя руки наложил.
*
Вот ты молодой, газет не читаешь, все девки в голове. А о здоровье не думаешь. Вот доцент пишет, что он только этим себя на ноги поставил: водка с перцем, крепленое и сухое. Только, он пишет, беременным женщинам нехорошо. Им нужно без перца, а так состав тот же.
*
Я вам пишу, потому что плохо слышу.
*
Помню, все на меня пошли. Я поворачиваюсь и – с моста головой. Потом – на лошадь и огородами, огородами ушел к Котовскому.
*
Есть у нас в доме хиромантка, так она все о любви, а когда просишь раскинуть насчет продуктов, неверные сведения дает.
*
…на всех рассчитано не было, только на тонкий слой интеллигенции.
*
Нет, думаю, тут не отдохнешь...
А воскресенье проходит.
*
В Греческом зале, в Греческом зале, как вам не стыдно!
*
А на часах уже три! А я еще с продуктами и ни в одном глазу. А уже три на часах.
*
В какой-то гробнице в одиночку раздавил кагор в кромешной тьме, в антисанитарных условиях...
*
Теперь, говорят, в Большом театре «Столичная» появилась, только билет на «Чародейку» надо брать. Почем же у них сто грамм получается?
*
Подожди, не торопись, ты молодой, горячий, кровь играет. Я сам был огонь, сейчас потух немного, хотя дым еще идет иногда...
*
Слушай, ни у кого нет – у тебя есть! Я попробовал – во рту тает! Вкус специфический! Я тебя уважаю.
*
Ты меня уважаешь. Я тебя уважаю. Мы с тобой уважаемые люди.
*
Пусть будет изобилие, пусть будет все! Но пусть чего-то не хватает!
*
Я стенке сказал или кому я сказал?! Или стенке, или кому?!
*
…есть такие жены – моим врагам, ты же знаешь.
*
Копаться в мусоре не стыдно, мальчик. Стыдно быть от этого счастливым.
*
Когда наутро я открыл дверь из моей комнаты на балкон, два голубя сдохли. Хотя я им кричал: «Отойдитя»!
*
А вы пробовали принять слабительное одновременно со снотворным? Очень интересный эффект.
*
Она чудная женщина со всеми удобствами, с горячей водой, в прекрасном районе, но умна угнетающе…
*
Вообще, женщин умных не бывает. Есть прелесть какие глупенькие и ужас какие дуры.
*
– А вы чем гладите тонкое женское белье?
– Рукой.
*
А я до того необразован, что сам пишу эпиграф и произведение к нему. Ужас.
*
Одесситка, у которой руки заняты ребенком, ничего не может рассказать.
*
– Скажите, этот трамвай идет к вокзалу?
– Идет, но сейчас он движется в обратную сторону – хоть сядьте туда лицом.
*
Тут такая скука, что я изменил любовнице с женой.
*
Ой, не морочьте голову. Мы делаем фаршированную рыбу, и нечего сюда звонить.
*
Не знаю, что вы в ней нашли. Она о вас уже два раза нехорошо говорила. Она так часто нехорошо говорит, что, видимо, и думает нехорошо. Я не понимаю: если вы можете доставить женщине, доставьте. Не можете доставить – отправьте ее... я знаю, на учебу, я знаю, на курсы, на танцы, я знаю... куда отправляют женщин, которые не получили удовольствия.
*
Ремонт – это не действие. Это состояние. Вы вошли в ремонт, это не значит, что кто-то что-то начал. Вы вышли из ремонта, это не значит, что кто-то что-то сделал. Ремонт вообще невозможно закончить, его можно только прекратить.
*
Откуда у тебя такая глупая рожа: папа умный, мама практичная, бабка радостная, деда нет...
Том 2. Семидесятые
У тебя мама есть? А ты подумал о том, что скажут маме вышестоящие организации?
*
Проиграть мы имеем возможность, но не имеем права!
*
Самое вкусное вредно.
Самое приятное аморально.
Самое острое незаконно.
Отсюда такая задумчивость в глазах каждого сидящего на собрании.
*
Хорошенькую женщину надо подержать на морозе, подождать, пока она чуть присыпется снегом, потом ввести в помещение и быстро целовать, пока она не оттаяла.
Они очень вкусны со снежком до своих сорока и до ваших пятидесяти.
*
Он так упорно думал о куске колбасы, что вокруг него собрались собаки.
*
Ты женщина. Ты должна: раз – лежать! И два – тихо!
*
Когда мы добьемся, что руководитель, специалист, интеллигент будет один и тот же человек, мы постараемся, чтоб он нам сказал: «Спасибо, ребята!»
*
Мы живем в такое время, когда авангард искусства располагается сзади.
*
– Скажите, в честь чего сегодня помидоры не рубль, а полтора? В честь чего?
– В честь нашей встречи, мадам.
*
– Не надо кричать. Вы могли отделаться улыбкой.
*
– Скажите, где можно увидеть старую Одессу?
– На кладбище.
*
Так и живем, не зная, кто от кого произошел, определяя на глаз национальность, сразу думая о нем худшее, вместо того чтобы покопаться...
*
Такой сейчас большой и мужественный лизоблюд, такое волевое лицо у карьериста... И симпатичная женщина вздрагивает от слова «национальность» даже без подробностей.
*
Переписывать то, что написано классиками, не получается, ибо нравится, как написано.
*
Заметил в себе: тороплюсь оградить тех, кто незаметно стареет, от мудрости, этого жалкого состояния физического слабосилия, когда истины не знаешь так же, как и все, но почему-то стыдишься этого.
*
Пиво с крепким красным дает ту полную невменяемость, которой вы так добиваетесь...
*
Я специально ем протертую пищу, чтоб кожа была гладкой, а взгляд нетерпеливым.
*
Женщины раньше взрослеют и дольше живут.
*
Эмансипация, моя змейка, как раз и породила то огромное количество сильных представителей слабого пола и слабых сильного, которое Вас так огорчает.
Ибо то, что мы приобрели, укрепив женщин, мы потеряли, ослабив мужчин.
*
И все-таки я бы не лишал вас равноправия, которое вы добыли довольно нудной вековой борьбой. Женщина – лидер! Что-то в этом есть. Конечно, счастье с нею невозможно, но что-то в этом есть. Видимо, где-то на полигоне, на каких-то стрельбах это очень должно пригодиться. Но нельзя же, моя штучка, лидеру искать защиты, жаловаться на гвозди и молоток. Приставила лестницу – залезай!
*
Пожилой человек, перестаньте говорить чушь. Я тоже с высшим, я тоже могу нахамить!
*
Не надо вязанье в кобуре держать!
*
Не спрашивай мнения у тех, кто согласен, спрашивай у тех, кто возражает.
*
Никогда не буду женщиной. А интересно, что они чувствуют?
*
Участвовать в ошибочных кампаниях, но не ошибаться – это тонкая штучка...
*
Давайте переживать неприятности по мере их поступления.
*
По тому, как он плевал, сморкался и икал за столом, было видно, что он старается держаться прилично.
*
Высоко прыгаем, потому что хороший толчок получаем. Быстро бегаем, потому что не на результат, а за результатом. Берем максимальный вес, чтоб не прогадать…
*
А мы за что боремся друг с другом? Чтоб всем одинаково было хорошо.
*
А людям осторожно, с оглядкой, но иногда можно доверять.
*
Чем дольше молчишь о недостатке, тем лучше для него. Это – правило.
*
…и только пыль – свидетель разыгравшейся трагедии.
*
Мужчина – это профессия.
Женщина – это призвание.
*
На вопрос: «Как живешь?» – завыл матерно, напился, набил рожу вопрошавшему, долго бился головой об стенку, в общем, ушел от ответа.
*
Мое истинное предназначение – быть в гостях у женщины.
*
Чем больше женщину мы меньше, тем меньше больше она нам.
*
Автосцепщик Харитон Круглов опять взял на себя, как и в прошлый год, и с честью несет. Обещал, в общем, не дожидаясь конца года...
*
Артисты до сих пор здесь, хотя многие из нас сами поют...
*
…Поэтому я предлагаю назначить перевыборы на любой момент. Нам это только давай, если, конечно, красивая женщина.
*
Три месяца пробегут, как пятнадцать суток, а наши женщины непроздравленные останутся.
*
Если женатый, так ночуй! А не хочешь, поговоришь с нашим месткомом.
*
Не надо смеяться, женщины очень умны.
Мой друг спортсмен подходит к девушкам на пляже:
– Хотите сниматься в кино?
И ни одна из них после самого бурного свидания не спросила:
– А где же кино?
*
…Находясь в городе Тула, выехал в Москву, где продолжал попытки поступать в различные учебные заведения с учетом нужд всего народа.
*
У людей большое горе, они хотят поторговаться. Назовите свою цену, поговорим как культурные люди.
*
Эти люди чувствуют чужое горе, как свое собственное.
*
Встаньте там и слушайте сюда.
*
Дадим по голове и отыграем свое, гори оно огнем!
*
Жора, не изводите себя. Вы же еще не отсидели за то дело, зачем вы опять нервничаете?
*
Как свет давно потухшей звезды – он умер, а телеграммы от него еще идут.
*
Внимание! Дамский танец. Женщины, подымите уже все свое и понесите навстречу мужчинам – они хотят танцевать.
*
У нас все для человека. Но ты сумей стать человеком.
*
Настоящее одиночество, когда вы всю ночь говорите сами с собой. И вас не понимают.
*
Врачи долго боролись за жизнь солдата, но он остался жив.
*
Потому что если ты герой, оглянись вокруг, и тебе всегда найдется работа.
*
Потому что иногда подвиг одного – это преступление другого. Жаль только, нет фотографий подлинных «виновников торжества».
*
И вообще, зачем хватать за руку вора? Вдруг он станет большим человеком?
*
Нормально, говорю, Григорий!.. Отлично, Константин!
*
Погружена в себя настолько, что другой туда не помещается...
*
Вот если б все на мине подорвались, но об этом можно только мечтать!
*
Пил бы для веселья с быстро хмелеющими женщинами от недорогих вин типа «Алиготе»… И только с пьяными женщинами разговаривал…
*
Из ручек у девушек цитатники вынуть и вложить что-нибудь другое
*
Борьбу с пьянством прекратить, тем более что это не борьба и это не результат.
*
Женщинам не рожать, пусть мужчины подсчитают.
*
И перестаньте ругаться, кричать друг другу: «Еврей!». У нас в стране не все евреи!
*
Все кричат: «Француженка, француженка!» – а я так считаю: нет нашей бабы лучше. Наша баба – самое большое наше достижение. Перед той – и так, и этак, и тюти-мути, и встал, и сел, и поклонился, романы, помолвки... Нашей сто грамм дал, на трамвае прокатил – твоя.
*
Такое ощущение, что в руках чьи-то колени. Несколько раз подносил руки к глазам – ни черта там нет.
*
Мадам, мы с вами прекрасно дополняем друг друга. Я умный, веселый, добрый, сообразительный, незлопамятный, терпеливый, интеллигентный, верный, надежный, талантливый...
*
Чтобы нашими людьми руководить, надо с утра немного принять.
*
Дружба видоизменилась настолько, что допускает предательство, не нуждается во встречах, переписке, горячих разговорах и даже допускает наличие одного дружащего, откуда плавно переходит в общение.
*
Любовь в урбанизированном, цивилизованном обществе принимает причудливые формы – от равнодушия до отвращения по вертикали и от секса до полной фригидности по горизонтали.
*
Правда второй половины XX века допускает некоторую ложь и называется подлинной.
*
Понятие честности толкуется значительно шире – от некоторого надувательства и умолчания до полного освещения крупного вопроса, но только с одной стороны.
*
Очень противно быть пророком. Неприятно видеть, как твои самые жуткие предсказания сбываются.
*
Ребята, уж если мы по горло в дерьме, возьмемся за руки.
*
Чем мне нравятся мини – видишь будущее.
*
Запах чем хорош – не хочешь, чтоб пахло, отойди.
Многие спрашивают: как бороться – запах изо рта? Очень простой метод. Отойди. И запах вместе с тобой. Так же точно: чего-нибудь наговоришь – не стой в этом всем. Отойди.
*
А Таити открыт давно и работает круглые сутки. А Багамские острова... Как? Вы не бывали на Багамах?
– Ну, грубо говоря, не бывал.
*
…на лошади с веслами, как дурак.
*
Из недвижимости – диван, бывший в употреблении, письменный стол, редко бывший в употреблении; из движимости – мечты, мечты, мечты о доме, саде, заборе, камине.
*
Может, руки надо помыть тому заскорузлому пацану, что колбу держит. Не хочет сам – силой помыть.
*
Потому что тот, кто выбирает, выберет «фиат», а тот, кто не выбирает, долго глядит вдаль, силясь в далеком Ижевске разглядеть своего коллегу, с таким трудом собравшего именно вот эту коробку передач.
*
Тщательней надо, ребята. Общим видом овладели, теперь подробности не надо пропускать.
*
Женщину легче поменять, чем понять.
*
Он добавил картошки, посолил и поставил аквариум на огонь.
*
Когда результат не нужен, трудно процесс сделать захватывающим, и люди меняются.
*
Мы так привыкли делать то, что никому не нужно, что, когда это кому-то понадобилось, оно все равно не работало...
*
Я все-таки хочу, чтоб меня правильно поняли наверху…
*
И пусть меня правильно поймут наверху: путь к веселью трагичен, но мы его прошли.
*
Очень тяжело менять, ничего не меняя, но мы будем...
*
Мы овладеваем более высоким стилем спора. Спор без фактов. Спор на темпераменте. Спор, переходящий от голословного утверждения на личность партнера.
Что может говорить хромой об искусстве Герберта фон Караяна? Если ему сразу заявить, что он хромой, он признает себя побежденным.
О чем может спорить человек, который не поменял паспорт? Какие взгляды на архитектуру может высказать мужчина без прописки? Пойманный с поличным, он сознается и признает себя побежденным.
И вообще, разве нас может интересовать мнение человека лысого, с таким носом? Пусть сначала исправит нос, отрастит волосы, а потом и выскажется.
Давайте рассуждать о крахе и подъеме Голливуда, не видя ни одного фильма. Давайте сталкивать философов, не читая их работ. Давайте спорить о вкусе устриц и кокосовых орехов с теми, кто их ел, до хрипоты, до драки, воспринимая вкус еды на слух, цвет на зуб, вонь на глаз, представляя себе фильм по названию, живопись по фамилии, страну по «Клубу кинопутешествий», остроту мнений по хрестоматии.
Том 3. Восьмидесятые
Жлобство – это не хамство, это то, что образуется от соединения хамства и невежества с трусостью и нахальством.
*
Две нежные школьницы самого субтильного возраста и вида так шарахнули матом в ответ на короткое слово дремучего алкоголика, сопровождающее предложение отойти, что, не дослушав полностью ответ девочек и получив портфелем с коньками по голове, мужчина сошел через закрытую дверь.
*
…когда мы над старинной дворянской одеждой видим лицо и всю голову буфетчицы современного зенитного училища, что-то мешает нам поверить в ее латынь.
*
Литература – это искусство избегать слов.
*
Дураки очень любят наказывать умных.
Во-первых, себя поднимают.
Во-вторых, умней получаются.
В-третьих, все видят, кто главный.
Единственное – потом не знают, что делать.
*
Настоящая ненависть сама себе придумывает аргументы и находит факты. Можно стать изобретателем от ненависти. Опровержения для ненавидящего ничего не значат – они нужны третьему, который стоит неподалеку.
*
Почему наведение порядка кончается беспорядком, переходящим в наведение порядка, переходящего в беспорядок, переходящий в наведение порядка.
*
Как перевести из «этого не должно быть» в «это должно быть»?..
Итак, что не должно быть, знает каждый.
И что должно быть, знают все.
Перехода не знает никто, поэтому сдается мне:
а) перестать думать;
б) перестать действовать;
в) оставить все в полном покое.
Организм, возможно, соберет себя сам. И медленно начнет совершенствоваться.
*
Как сказал один восточный мудрец, живущий в Одессе, нельзя быть честным и нечестным в одно и то же время, даже если это происходит в разных местах.
*
Воспитать овчарку в краденом ошейнике не брать из чужих рук под страхом смерти даже колбасу.
*
Улучшай свою жизнь, доброжелатель, что ж ты пытаешься ухудшить чужую?
*
Надо было в той милой, мягкой, женственной девушке разглядеть сегодняшнего партнера.
*
А сволочи, с которыми я познакомился давно, были такими и до меня.
*
Появление новых лекарств и исчезновение старых продуктов образует взаимозаменяемые пары.
Обильная пища вызывает склероз сосудов.
Ограниченная – вспыльчивость.
Сидение – гипотонию.
Стояние – тромбофлебит.
Что с человеком ни делай, он упорно ползет на кладбище...
*
Такая светлая безвыходность, такая радостная обреченность, что и концовку придумывать не надо.
*
Больной и здоровый живут одно и то же время, только те силы, что больной тратит на отдаление, здоровый – на приближение яркого света в конце тоннеля.
*
Вопрос: «Ребята! А может, в социализме еще можно что-то поискать?»
Ответ: «Это под кроватью можно что-то поискать. А в социализме мы уже все переискали».
*
Уже стирается эта небольшая разница между живыми и мертвыми.
*
Кто? Он никогда не был в партии. Если бы мы достали лекарство, он вообще бы жил. Цыпарин, цыпарин. Ему не хватило цыпарина.
– Операции они делают удачно, они выхаживать не могут.
– Зачем тогда эти удачные операции?
– Вы хотите, чтоб он хорошо оперировал и еще ночами ухаживал?
– Я ничего не хочу, я хочу, чтобы он жил...
– Да скажите спасибо, что оперируют хорошо...
– За что спасибо, если я его хороню?!
– Это уже другой разговор.
– Он не хотел брать на себя. Он как чувствовал. А они ему все время: «Бери на себя... бери на себя». Он взял на себя. Теперь он здесь, а они в стороне.
– Теперь же инфаркт лечат...
– Инфаркт не лечат, его отмечают... Отметили – и живи, если выживаешь. Как он не хотел брать на себя. А они ему: «Мы приказываем – строй!» Он говорил: «Я не имею права». А они говорили: «Мы приказываем – строй!» Он построил, а когда приехала ревизия, они говорят: «Мы не приказывали». Теперь весь завод здесь.
*
Под давлением снаружи юмор рождается внутри.
*
…расхаживая в поношенном пиджаке задрипанного философа…
*
Хохочущего милиционера не видел никто.
*
Юмор, как жизнь, быстротечен и уникален. Только один раз так можно сказать. Один раз можно ужать истину до размеров формулы, а формулу – до размеров остроты.
*
И не надо унижать авторов. За одну фразу Ильфа и Петрова «Собаки карабкались с ловкостью боцманов» отдам целую страницу греческой трагедии со всеми содроганиями в начале и завываниями в конце; и море слез, в котором утонули четыре старухи, не стоит одного взрыва хохота в ответ на один выстрел истины.
*
Женская стройность обещает приключения...
*
Она не сдержала себя, открыла прелестный ротик и испортила прекрасную фигурку и дорогой купальник.
*
– Поздравь меня. Я уже мама. Теперь ты мне можешь позвонить.
Записал очень хорошенький, хотя и быстро располневший телефончик, плохо понимая, почему надо было ждать родов. И вообще потерю качества с обеих сторон.
– Как же супруг?
– Он знает, если я чего-нибудь захочу... Ты тоже знаешь.
– Нет. Я знаю, если ты чего-нибудь не хочешь.
*
Из моей жизни получится только одна пьеса с банальным сюжетом. Жил, жил, жил и помер.
*
Зачем лучшие умы держать в карающих, а не созидающих органах?
*
Перестать прислушиваться к большинству. Оно хуже соображает.
*
Может, что-то в консерватории подправить?
*
А если ты принципиально пунктуален, то ты просто не хочешь нас видеть, а это уже страшный разговор.
*
Кое-кто, не понимая, откуда такой контраст между своим неясным бытом и счастливой жизнью окружающих, дуреет и недоверчиво заглядывает в лица встречных, являя наглядное пособие по нехватке ума, не понимая, что тут весь расчет на полное отсутствие дураков.
*
Дурак раньше кричал: «Все в порядке», теперь кричит: «Все не в порядке» – как всегда, невпопад. Сегодняшний разговор умных людей – веселый, подспудный и практического значения не имеет!
Те, что знают кое-что, улыбаются и молчат, которые все время говорят – не знают ничего. А те, что, встретившись, молча крепко обнимаются и разбегаются, смахивая слезу, знают все!
*
Вид веселый, глаза лукавые, походка стремительная, хотя движение бесцельное. Голос решительный, но приказ неразборчивый.
А этот самый разговор, ради которого обезьяны слезли с деревьев, потерял первостепенное значение и снова стал видом обнюхивания.
*
Обыкновенное времяпрепровождение нашего человека – смотреть, как бы чего не свистнули, другого – наоборот, и оба заняты.
*
Самое приятное, … что мы работали-работали, копили-копили, а терять нам нечего.
*
Меня возмущают те, кто возмущается.
Меня удивляют те, кто удивляется.
Ибо все претензии к нашей жизни отпадают, если с трудом понять и без труда сформулировать.
*
При чем тут борщ, когда такие дела на кухне?!
*
Когда, наконец, дурак перестанет попадаться в наших кадрах?
*
Бюрократов не просто мало – их много! Долой!
*
Чтоб в трехмоторном самолете не было ни одного двигателя – это преступление.
*
Шпион среди нас – как белая ворона. По первым словам: «Голубчик, позвольте присесть» – его можно брать за задницу. Зато и наши слова: «Эта столовая стала работать еще лучше» – совершенно непереводимы, ибо, если было «лучше», зачем «еще лучше»? Да, это уж никто не поймет, хотя и мы – не всегда.
*
Мама говорит: лучше думай, что нельзя – всегда будешь права.
*
– Который час?
– Два часа, мама.
– Я думаю, три.
– Тсс-с... Конечно три, но какие три!
*
Невиновность, в отличие от невинности, требует ежесекундных доказательств.
*
Казалось бы, толстый, румяный, жизнерадостный – а не виноват.
Парадокс – но бывает, хотя надо доказать.
*
Так и наловчились: не поворачиваться спиной – воспользуются. Только лицом. Мы отвернемся – они нас. Они отвернутся – мы их.
*
Качаем, озабоченно глядя по сторонам.
*
Талантливые обучают бездарных, пытаясь научить их таланту. Зато бездарные задают тот знаменитый общий низкий уровень, от которого мы не можем оторваться, невзирая на спешку, суету, гигантские усилия и крики к другим странам: «Подождите!»
*
Вместо рожи такая сковородка – жена или другая женщина за неделю не перецелует.
*
Помереть боятся: знают, что царство небесное отменили, значит, все надо здесь иметь, потому что там уже точно ничего не будет.
*
«Когда у вас появляется первая клубника?» – «В шесть утра».
*
…Алкоголь в малых дозах безвреден в любом количестве.
*
Обидчив – это все, что осталось от чувства собственного достоинства.
*
Оттого что молчалив в обществе, стал разговорчив наедине с собой.
Кое-что себе сообщит и тут же весело хохочет.
*
В театре перестал получать информацию от бесчисленных «Трех сестер».
*
Получает удовольствие от выпивки, хотя умом против.
Так же, как и против женщин, – умом.
Считает: то и другое – от однообразной застройки в новых районах.
*
Уже не делает вид, что понимает в живописи.
*
Хочется, чтоб кто-то сказал: «Ты нам нужен. Не только ты в долгу перед нами, но и мы в долгу перед тобой, и защитим, и не дадим тебе плохо умереть».
*
Неожиданно заметил, что время идет медленно, а жизнь проходит быстро.
*
Кажется, стал понимать, почему отсутствие мыслей, неясность выражений и плохая дикция вызывают такое большое желание встретиться с аудиторией.
*
Он хочет, чтоб его купили. И постепенно от того, что хочет сказать, переходит к тому, что хотят услышать.
*
Оскорбить может только плохой человек. Хороший уйдет от твоей обиды.
*
Смерть есть смерть.
И до нее какое-то время.
*
Гений! Конечно. Но чересчур умен. Это тебе мешает. Гений должен быть природный, как яблоня. Цвести. А мы вокруг. А ты подначиваешь. Зачем подначиваешь?.. Мы дураки, но каждый что-то соображает...
*
У мужчин в жизни две задачи, две великие проблемы: как соблазнить и как бросить.
Решив первую проблему, он тащит на себе всю жизнь в надежде бросить.
Надежда бросить никогда не оставляет мужчину.
*
Надо выбрать, что лучше: легко жить и тяжело работать или – наоборот.
*
Незнакомому нельзя делать замечание никогда. Особенно ужасны слова: «Молодой человек, вы бы постыдились в таком виде...» и так далее. Это замечание больше говорит о его авторе.
*
смех – физкультура души
*
вещи не делают человека счастливым, просто наши делают его несчастным
*
Чем больше правды в стране, тем естественнее ее жители
*
В конце концов, можно ездить в очень больших «Жигулях», можно жить в очень большой квартире, можно съесть очень много и можно надеть на себя очень большую шубу. Человек, счастливый от этого, во всех странах считается дураком.
*
Новая страна. Иду и думаю о том, что проиграть войну не главное, главное – кому. Это очень, очень важно – выбирать себе победителя. И после того как вы побеждены, он сам устраняет ваших правителей, его лучшие умы разрабатывают для вас форму правления и образ жизни. Он снабжает вас самым необходимым – и вы начинаете.
*
Капитализм отличается от социализма просто: чем сильней жара, тем холодней пиво. У нас с повышением температуры пиво становится теплей, теплей и исчезает при плюс восемнадцати.
*
Я люблю свою страну, как любят мать, какой бы она ни была. Мы ходим с этой мамой, оба злые, и смотрим. Я обижен на свою мать, сделавшую меня, умного и талантливого, придурком, расспрашивающим о самом простом: куда девается непроданное мясо, почему зеркало в ванной не запотевает? Я очень обижен на свою мать, сделавшую меня ленивым, невоспитанным, неговорящим, непоющим, неверящим, циничным и убогим.
Ходим мы с Родиной-мамой, двое нищих откуда-то из шестнадцатого века, из времен каких-то непрерывных и разрушительных войн, где до сих пор... Где до сих пор...
И, как последние эгоисты, думаем только о себе.
*
– С таким государством можно любую войну выиграть.
– Зачем ее выигрывать? Какое-то время жить за счет других, разорить их и опять стремиться к войне.
*
А может быть, лучше договориться о мире и не держать оборону?
*
Вечное подчинение – это вечная темнота, вечная озлобленность против других таких же. Но даже для создания военной техники надо быть свободным.
– Не обязательно. Сталин из тюрьмы привозил – и работали, и победили.
– Какой ценой? Один к четырем. Гордимся двадцатью миллионами погибших. Конечно, можно воевать, не считая людей. Можно строить ГЭС, не считая людей, можно тушить пожары, не считая людей. Когда люди не важны, можно строить новую жизнь, загадочную жизнь, непонятно для кого.
*
– Ты, гнида, какой национальности?
– Вот это уже вопрос по делу. Это прямо касается сути.
*
когда у людей нет цели в своей жизни, они ищут ее в чужой
*
Любить – значит говорить с каждым пальчиком отдельно.
*
История России – борьба невежества с несправедливостью.
*
Гляжу на Вас и думаю: как благотворно влияет на женщину маленькая рюмочка моей крови за завтраком.
*
И вот наши люди, не отвлекаясь от выяснения национальности, заинтересовались экологией.
*
Вот иди вот туда, встань и вспоминай. Там ты никому не будешь мешать. Я вернусь через час.
*
Где девичья честь? Посмотрите, сколько нас вокруг, немытых, нечесаных, готовых на все.
*
Я не женюсь вообще, а на вас в частности.
Я проверял вас двое суток.
Ваши шаги на кухне отдавались в моих мозгах.
Вы шумно дышите днем и ужасно храпите ночью.
А ваши обеды? Мы же после них долго не можем видеться.
Зачем вы хотите, чтобы я на вас женился целиком.
Можно, я вас буду просто любить?
*
Вам не приходила в голову такая мысль: «Почему те, кто варят обеды, толстые, а те, кто их едят, худые!»
*
Меня лечить можно, но очень умело. Я даю лечить, пожалуйста, но выдаю такие загадки: то сыпь, то обморок, то несварение.
*
Молодежь не разбирается, а берется, а пожилые часто невнимательны.
*
У него уже в глазах сомнение. А сомнение перед решением – святая вещь.
*
Ей-богу, смерть в этой жизни не самое печальное. Для самого героя – это выход, окружающих жалко, но они-то как раз успокоятся. Просто уходишь из грязи в грязь.
*
В революцию своих побили, в коллективизацию своих побили, перед войной своих побили, в войну побили, после войны побили – и все миллионы, миллионы, а живым говорим: недобитые вы! Посмотри, как безошибочно любая революция к голоду приводит…
*
Когда отнимаешь у одного и раздаешь всем, ни у кого не оказывается.
*
Так и тянет сказать: «До чего все изменилось». Нет. Многое произошло, но ничего не изменилось.
*
не умеешь жить, умей смеяться
*
Нет, ребята, рожа с мозгом связана намертво. Если сидит одутловатая красная лохань с оловянными зенками, откуда в ней мысль угнездится? И не надо путать – очкастый, вертлявый идею дает, а лохань решает. И хотя оба вызывают у народа отвращение – путать не надо. С криком колотить очкастого – мол, это он построил – не надо. Его, конечно, достать легче, но не надо. У него идей сотни, а власти нет. Власть у того, а того трогать боимся. У каждого кто-то сидит в тюрьме.
*
а мы ждем, батя, ждем, отец, ждем, родной, пока вместо рож лица появятся
*
Мысли не напрягают тело, желания не переходят в действия.
Чужая любовь не возбуждает, а для себя лень распускать то, что осталось от хвоста.
Чужие ошибки радуют больше, чем свои достижения, а мечты из созидающих переходят в разрушающие.
*
Я надеялся на малое: законы, решения... Чушь и бред! Мы получили большее – огромную и прекрасную картину работающей машины, не дающей результатов.
*
Людей, умеющих решать, мало, умных среди них еще меньше. Много решительных дураков. А когда человек безапелляционно говорит, тебя так и тянет выполнить; уже когда бежишь обратно, громыхая ведром, думаешь: зачем поливать, когда идет дождь?
Когда решительно прикажут, очень сложно успеть оценить приказ, прежде чем сорваться и побежать...
*
Вы знаете, что я заметил: только пройди в мини-юбке с длинными волосами, и сразу начинают знакомиться, годами ходи в шинели с бородой – никого.
*
Вначале я хорош. Чуть выпью – очень хорош.
Еще выпью – появляется легкий износ души.
Еще чуть-чуть – износ души обнажается.
Еще – он выпирает.
Еще выпью – появляется дурной характер.
Еще – появляются дурные наклонности.
Поздно ночью – пороки.
К рассвету – извращения.
Утром – тяжелый сон.
Днем – молчаливая голова.
Вечером – снова хорош.
Чуть выпью – очень хорош.
*
вот, гады, теперь выкручивайтесь, и чтоб передача была, и чтоб министров не порочили, и чтоб гласность была, и чтоб выкриков не было, и чтоб цены повышались, и чтоб люди одобряли, и чтоб свобода была, и чтоб митингов не было...
*
Ты чего тут бузотеришь? Ты чего тут в таком большом деле подмигиваешь?
*
Опять, что ли, быстро, качественно, эффективно или, может быть, трудиться с отдачей?.. Я что хотел узнать, почему я понять не могу. Мне говорят: «Ты в самом низу, с тебя начинать». Ладно, я в самом низу. И мне как? По-прежнему эффективно, быстро, с высоким качеством или, может, с полной отдачей? Я потому и спрашиваю. Мне будет выгодно или опять быстро, эффективно, высококачественно, не снижая темпов, на своем рабочем месте?.. Я спрашиваю, перестройка для меня лично – это что?..
*
Пустить адвоката в КПЗ? А следователи закричали: «Как, при адвокате вообще ничего не раскроем. Мы и так судим не тех, кто виноват, а тех, кого поймали. Мы не можем искать виноватого. Его вообще нет. Его нигде нет. Они давно уволились, переехали и погибли еще в гражданскую. С тех пор от них остались инструкции, по которым мы действуем».
*
– Чего ты ругаешься? Я же китайского не знаю.
– Тогда тихо стой.
*
Если у вас настроение хреновое, вы на людей не вымещайте, уменьшить к чертовой матери вдвое всю эту гадость.
*
Новости, которые ты считаешь плохими – такие же!
*
Бессонница – размышление от возбуждения и возбуждение от размышлений.
*
Они хотят от нас правды, снабжая нас ложью. Сами открыть ничего не могут, но другим могут помешать, отчего тоже приобретают известность.
*
Мы с радостью наблюдаем силу и сплоченность бездарных, разобщенность и инфантильность мудрых.
*
Дети, которые дома слышат одно, на улице другое, а в школе третье, никому не верят, не смотрят в глаза и заняты какими-то пустяками, отчего быстро взрослеют и подхватывают общий тон.
*
Академику никто не даст оперировать своего ребенка, только чужого или сироту, а также того, к кому никто не приходит, не потому, что он зарежет умышленно, нет, это происходит, как правило, случайно. От отсутствия практики, таланта, наличия апломба и вечной правоты.
*
Человек «вот видишь, я был прав» оставляет горы трупов, убеждая живых.
*
И все-таки среди них есть непонятно трогательные, беззащитные и талантливые. Господи, да я, например.
*
тщеславие автора не простирается за пределы его жизни
*
А если ты песни поешь на языке потенциального противника, ты должен вручную гальюны убирать, пока в тебе ненависть не взыграет
*
Паспортизация коряков: «Когда родился?» – «А когда шторм был, и вулкан сильно гремел». – «Ну, пиши: 16 января 1931 года. Хорошо?» – «Очень хорошо». – «А ты когда родился?» – «А когда медведь задрал врача с медсестрой и ярангу разбил». – «Ну, пиши: 26 марта 1948 года». – «Очень хорошо». – «А ты когда?» – «А когда японскую шхуну на берег выкинуло и сильный ветер – шторм был». – «Пиши: 27 апреля 1932 года». – «Очень хорошо, очень хорошо...» Через несколько лет: «Эй, послушай, это ты у нас паспортизацию проводил?» – «Я». – «Почему же мой сын три года на пенсии, а я только через шесть лет должен документы собирать?..»
*
если не называть вещи своими именами, то не найдешь ни вещей, ни имен
*
Уж если тебе не повезло, и ты встречаешь животом ветер, а лысиной светишь звездам, то смотри вокруг весело и интересно, ибо чаще, чем иногда, спортивность и стройность – от неполноценности и желания сделать карьеру телом и физической быстротой.
*
Все говорят: одно кофе. И ты говори «одно», не выпирай.
*
К вопросу о еде. Некоторые думают, что Гизелла Ципола – певица. А это специально приготовленная куропатка в сухариках. Есть медленно, отщипывая потихоньку, чтобы продлить пение.
*
Как говорит еще один умный писатель, рядом с нами живут люди на всех ступенях развития человека, и присутствие высокоразвитого индивида в более низкой должности не помогает низкоразвитому, а обижает его.
*
Почувствовав всеобщее осуждение, личность забилась, заперлась и исчезла. Она причиняет горе не только себе, с чем бы смирилась, но и близким.
*
Одиночный мат проникает, а общий греет. Как возбуждает одна и не возбуждает кордебалет.
*
Быть борцом за правду у нас – либо прославиться, либо сесть, но, конечно, не добиться правды или порядка. Просто потому, что это никому не нужно. Во всеобщем бедламе всегда можно построить дом, бесплатно съездить на север и подключиться к ТЭЦ. При порядке за все это надо платить.
*
История России – борьба невежества с несправедливостью.
*
Бесплатное лечение и бесплатное питание характеризуются тем, что за них невозможно заплатить. Отсюда невозможно никак на них влиять. Лечат тебя или гробят, кормят или травят – ты не знаешь и принимаешь из чужих рук кашу и укол в задницу с покорностью коровы.
*
Рассматривать их ноги одно удовольствие. Жаль, что они на них ходят. Это, конечно, самое неудачное применение для женских ног.
*
Мы создаем препятствия и подчиняемся им.
*
Концов счастливых не бывает. Если счастливый, это не конец.
*
Глупость в ней незаметно перешла в старость.
*
Все труднее нам выглядеть людьми – это уже стоит чудовищных усилий и удается единицам.
*
Вопрос у меня к Нему, вежливый, на Вы: «Что ж Вы не поможете, Господи?»
*
Очень просто определить добро и зло. Очень просто определить доброе дело. Пойти и попробовать его осуществить. Если очень тяжело – значит дело хорошее. Если невозможное – значит очень хорошее. Если начальство сразу уцепилось – иди назад. Думай, сынок, думай.
*
А уж кто при этой системе хорошо живет, тот очень большое дерьмо, и ошибки здесь нет.
*
Чтоб что-нибудь сказать народу, собирают специалистов, выслушивают, но повторить не могут
*
Конечно, управлять они могут, но не знают куда, и продолжают делать карьеру уже в международье, то есть не вверх, а вширь, что опять плохо заканчивается.
Том 4. Девяностые
Человек вообще не знает, как он живет, пока не узнает от других.
*
И когда мне говорят: «Неужели вы не понимаете?» – я думаю, думаю и не понимаю…
*
Цветы отдаются только ему.
У плохого человека они не цветут.
*
И странно. Всем, что ты создал, ты не воспользуешься никогда.
*
Оказывается, Жора, нигде в мире нет блатных песен. Это же уму непостижимо!
Это же отсутствует целая литература.
Фольклора нет. Народы молчат.
Это же, оказывается, только у нас.
Половина в тюрьме. Половина в армии.
Отсюда и песни. Оттуда и публика.
Сплошь бывший зэк или запас.
Крикни на любом базаре: «Встать! Смирно! Руки за голову!» – посмотри, что будет.
Половина сидит, половина охраняет, потом меняются.
А те, что на свободе, – те условно, очень условно.
На синем женском теле прекрасные голубые слова:
«И если меня ты коснешься губами, то я умерла бы, лаская тебя!»
Это о любви.
*
Правило: там хорошо, где нас нет – в основном верное.
*
И основной закон они не опровергают, только усложняют доказательство.
*
Давай так: страх испытывать можно, а бояться не надо.
*
Хватит цепляться за эту жизнь. Как мы убедились – в ней ничего хорошего. Несколько раз вкусно, несколько раз хорошо. И это все.
*
Я вас спрашиваю, что там было в этой жизни… Много разной водки, поэтому ничего вспомнить невозможно…
*
Ибо, как радость, мы пьем истово, до состояния ликования; как горе – пьем до состояния заглушения…
*
Ни разу никто не сказал правильно по-русски. Все через мат. Я сам матом могу. Все мы матом можем. И чего дальше?
*
Куда деваться человеку не совсем здоровому, но тихому и порядочному?
*
И так тонко складывается ситуация, что при гражданской войне мы опять будем бить друг друга: то есть беспайковый – беспайкового, низкооплачиваемый – бесквартирного, больной – больного. Ведь все мы и вы понимаете, что до них дело не дойдет, и дачу их не найдешь. И опять дело кончится масонами, завмагами, армянами и мировой усталостью, которая и позволит всем вождям, от районных до столичных, снова занять свое место. Что они немедленно сделают с криком: «Дорогу пролетариату! Народ требует! Народ желает, чтобы мы немедленно сели ему на голову!» А мы с вами расчистим им путь своей кровью. Такие мы козлы, не умеющие жить ни при диктатуре, ни при демократии.
*
Свобода стоит того, а эта жизнь того не стоит. Мужество рождается от трусости. Первый пострадает, второй задумается.
*
Все уже ясно. Когда появится правительство, удовлетворяющее нас, – нас не будет. Когда появятся законы, разрешающие нам, – нас не будет. А когда они войдут в действие – и детей наших не будет.
Поэтому первое. Свалки не бояться – тогда ее не будет. Землю брать – тогда она будет. Свободу держать зубами. Вождей, живущих с нами параллельно, угробивших нашу юность, – давить. И ничего не бояться. Хватит кому бы то ни было когда бы то ни было распоряжаться нашей жизнью. Каждый сам знает, когда ее закончить.
*
И чем дольше будет молчание, тем сильнее будет симпатия: не слова соединяют.
*
Помнишь, ты мне говорил: если хочешь испытать эйфорию – не закусывай. Это же вечная наша боль – пьем и едим одновременно. Уходит втрое больше и выпивки, и закуски.
*
Даже в Одессе, где с отъездом евреев политическая и сексуальная жизнь заглохла окончательно, – встрепенулись.
*
Одна бабка сказала: «А я поддерживаю переворот. Масло будет». Ее чуть не разорвали…
*
Враги встретили его, как родного. А хуже друзей у него никого не было.
*
Они до сих пор хвастаются потерями.
*
Мне Генрих рассказывал. У них во дворе Берта чистила рыбу. Все коты сидели вокруг. Вдруг одноглазый по кличке Матрос так мерзко взвыл «мяу!».
– Ша, – сказала Берта, – это пустой разговор…
*
И ничего в нашей жизни не изменилось. То хуже, то лучше в рамках очень плохого.
*
Мужчина в разрезе замечательно показан. Теперь видишь, где у него, подлеца, зарождаются эти устремления, и как он, мерзавец, действует в определенной обстановке. И конечно, неотразима дама в разрезе. Изучаешь эту красоту и понимаешь, куда у мужчины все силы, все средства, все заработанное в тайге на севере уходит.
*
Это рынок. Полное одиночество продавца ненужных вещей.
*
Да! Если она рядом, нужно меньше света. Да!
*
– Чем вы торгуете? Стыд! Вы бы хоть их обработали. Совесть у вас есть?
– Совесть есть. Не хватает этих… А! Не хотите, не берите.
*
Кстати, как только поверил, что стал умным, наделал кучу глупостей. А вообще всем все, пожалуйста, в пределах совести, совесть в пределах Библии, Библия в пределах знания.
*
Стал понимать: радость – это друзья, женщины и растения. Счастье – когда они вместе. Видел уже друзей с женщинами среди растений. Знает, о чем говорит.
*
Еле вырвался из прошлого, тут же влип в настоящее.
*
Пока все кричали: «Бога нет», – он в него верил… Как все изменилось.
*
Возраст совпадает с размером одежды и мешает в шагу.
*
Отношения с детьми не сложились. Придется рожать до полного взаимопонимания.
*
Счастлив ли? В разное время дня на этот вопрос отвечает по-разному, но всегда отрицательно.
*
Многолетняя борьба с животом закончилась его победой. Война с лысиной проиграна. Глаза уже сами отбирают, что им видеть. Мелкое отсеивается… Роман целиком виден, отдельные буквы – нет.
*
Культурный уровень понизился до здравого смысла!
*
Для беспокойства населения нет оснований, одни только поводы и спецотряд особого назначения.
*
В чем гарантия наших успехов?
В непрерывном разоблачении происков и врагов, и друзей, и просто посторонних, которых еще очень много у нас.
*
Поздравляют тех, кто дожил, но особенно горячо тех, кто не дожил. Просто со слезами на глазах. Молодцы! Самый правильный вариант. Можно было бы сказать: «Напрасно поторопились… могли бы попробовать», – но нет! Это от зависти! Как ни тяжело, приходится признаться – ваш вариант лучше!
Поздравляю вас всех! Привет нашим, которые гикнулись еще раньше. Передайте, что все еще тяжело. Передайте тем, кто рассчитывал, что детям будет легче, – НЕТ… Пока нет…
*
Сытость наступает быстрее, когда откусываешь маленькими кусочками.
*
Когда окончательно решат дать землю, нас окончательно не будет. Но ничего.
*
Обожаю наших собратьев по прессе.
Все время приставать к собственному народу и говорить ему: «Вот еще одна реформа, и ты восстанешь».
Потратив столько сил и слов на подготовку бунта, грех его не провести.
Осталось назначить число и для начала повесить афиши.
Свобода, конечно, дороже жизни, но и жизнь чего-то стоит.
Жаль будет, если не удастся воспользоваться свободой из-за нехватки жизни.
А укорачиванием жизни занимаются все.
*
По науке в этой стране упорно не выходит, только по наитию.
Ну что ж, значит, опять ничего не получилось!
Значит, больной опять умер.
Приглашаем следующую команду.
*
Кричать: «Что они, мерзавцы, делают» – стыдно. «Что мы, мерзавцы, делаем» – неточно.
*
Этот, что на приватизации настаивал, попав на самый верх, вдруг стал настаивать на централизации.
*
Он же – правый, если смотреть слева, и левый, если смотреть справа, хотя сам утверждает, что в центре. Но это оптический эффект.
Он же – за независимость на местах при полной зависимости от центра.
*
Он – за переход к рыночной экономике, не выходя из социализма, и за все виды собственности, кроме частной, личной, индивидуальной и вообще принадлежащей кому-то.
*
Взгляд рассеянный. Слух ненаправленный. Отвечает через вопрос. После третьего может ответить на первый. Дает себя усаживать в машину, везти куда-то, но быстро реагирует на слова «обед» и «касса».
*
На свою шутку немедленно реагирует, тонко сочувствуя тупости окружающих.
*
Митинговый зал специфический. Туда приходят не любить, а ненавидеть.
*
Посоветовали убираться в Израиль. Не по национальности. Видимо, название импонировало. «Убирайся в Сирию» – не звучит.
*
Проще стало. Очень приятные были раньше женщины. Одетые, одетые, одетые. И в перьях. Из перьев возбуждали молодость и смех, носочек ножки, по которой представляли остальное. Поэтому так были развиты поэзия и дуэли. Мужчины были неудержимы.
Теперь проще. Теперь фигуру видно целиком. По фигуре надо вычислить характер. Мужчины притихли. Заинтересовались друг другом. Дуэли только по вопросам поставок.
*
Появились новые бессмысленные работы: сопоставление цифр, организация труда, выборочный опрос, реформы сверху.
*
Новостями называют то, чего не знают. То, что уже знают, – воспоминания. Один артист поет сразу на всю страну, под его пение все бегают, работают и разговаривают. Музыка переходит в пейзаж и мелькает.
*
Реанимация, быстрая езда, прием гостей не у себя называется цивилизацией, а трубы, провода и вероятность общего конца называется технический прогресс.
*
– Я с дипломом инженера стал полным идиотом, не понимаю, как они не понимают…
– Элениум перед сном.
– Ага. И я все пойму?
– Нет. Будет лень разбираться.
– А где краны?
– Еще одну таблетку.
– И я их найду?
– Немножко поищете перед сном и забудетесь.
– А утром?
– А вы держите под рукой. Еще одну после еды и забудетесь.
– Я бы хотел забыться до еды.
– Толково.
– Теперь главное. Где достать эти таблетки?
– У меня есть две. Мы с вами примем и не будем об этом думать.
*
И разговаривать с собой до тех пор, пока не получишь свои исчерпывающие ответы на свои глубокие вопросы и ляжешь спать глубоко удовлетворенный.
*
А вообще жить нельзя было, хотя все жили. А сейчас жить, конечно, можно, но осуществить это гораздо труднее.
*
Ценит мысль и выпивку. Чередует. Пришла мысль. Значит, надо выпить. Не пришла мысль – надо выпить, чтоб скрасить ожидание… Обращает внимание на женщин, которых чередует с выпивкой и мыслью. Не пришла мысль, но пришла женщина – выпьем. Пришла мысль, но не пришла женщина – выпьем. Не пришли ни мысль, ни женщина – тут вообще… А они вместе не приходят. Отсюда пьянство с незнакомыми людьми. Руки, ноги, желудок, печень – все есть, но ничего не работает. Дружит с врачами, у которых то же самое. Спасается юмором. Не уверен ни в чем. В одежде ужасен, без одежды страшен. Имущества нет. Не может объяснить, где живет. Какие-то углы у каких-то женщин. Гордится нищетой. Заранее злорадствует над своими грабителями. Они могут вынести только помои.
*
ибо все, что мы делаем руками, продать невозможно
*
Сидящие играют главную роль в обществе. От них поступают народная музыка, разговорный язык, живопись, а также свод законов поведения «Все по справедливости!» Отсюда и общество, как они: самое несвободное, но самое справедливое в мире. Только его надо догнать, набить рожу и эту справедливость внедрить в ихние, мать… ж… желудки…
*
Он говорит о любви к родине, но ненавидит всех. На лице усмешка, которая бывает при очень большой лжи. Сбить с этой лжи его невозможно, потому что он не даст. Он-то знает, что врет. Это вы не знаете. Чаще всего он тянет обратно в социализм, где водка три шестьдесят две, где все знакомо, как в родной помойной яме.
*
И смерть приносит облегчение всем, включая покойника.
*
Рифмы «ютиться – юрисдикция» и «веники – сторожевые» заставляют толпу затихнуть.
*
А мы, тем не менее, будем счастливы. Две вещи мы поняли: словам не верить – раз, надеяться на себя – два. Наружных врагов у нас нет. Мы им не нужны. Завоевывать нас себе дороже. А вдруг мы победим?! Так что с наружными врагами мы расправились собственным примером. А внутренним счастья не будет. Они живут в нашем окружении. Мы знаем друг друга наизусть и видим насквозь. Так что жизнь продолжается.
*
Падение ухудшения и нарастание улучшения будут происходить одновременно…
*
«Стабилизация прошла, центр ничего не отдаст. На местах пусть борются сами. Жесткая позиция центра плюс борьба за жизнь на местах стабилизирует связи. Мы не пойдем на повышение цен на бензин. Малообеспеченные слои останутся с бензином и керосином. Слой с бензином, слой с керосином. Запад пытался загнать нас в угол. Но мы в любом углу сохраняем бдительность».
*
Позвольте, я останусь на месте, если можно назвать неподвижным предмет, находящийся в непрерывных колебаниях.
*
Наша продолжительность жизни двадцатым пунктом. 63—64. Мало живем. Меньше всех других. Безразлично тянем. Выпьем, вскипим, чего-то нафантазируем. Я е…ть, могу е…ть… Мне должны, я построю е…ть – и тишина. Не положено по рангу ни одежды, ни жратвы, ни денег, ни лекарств. Только и праздник – выпить. Сами на себя наплевали, сами себя приучили так жить, так надо – обстоятельства, трудности. Ну, а раз согласны так жить, на кого ж кричать, с кем воевать?
*
Есть два предложения: первое – выпить, второе – немедленно выпить. Прошу голосовать.
*
Главное – оторваться от нашей жизни. Какое это счастье – оторваться от нашей жизни. Два пути у человека – ближе к власти или дальше. Кто-то выбирает дальше.
*
невежество построило себе страну и пугает нас словом «родина»
*
Пусть резвятся спецы по чужим жизням – у них своя Родина, у нас – своя. Невежество построило эту страну под себя. Невежество и воровство приняло законы, по которым тебя обыскивали, когда ты уходил и когда возвращался. По воровским законам здесь так ценятся зажигалка и бусы, и совсем не ценится образование. По их воровским законам дешевле всего жизнь, дороже всего – воровской авторитет. В этой обстановке больших и малых лагерей, целования в зад самого темного, самого наглого, непрерывной борьбы за примитивную еду и остатки здравого смысла, мы росли и развивались, вернее росли и становились старше.
*
Ну что ж, как говорит мама, спасибо за это! Могло быть хуже, а может, и будет. В этой стране пророком быть нетрудно.
*
Теперешних нас, конечно, жалко. Из того, что обещали, – ничего, ни они нам, ни мы им. Что умели – забыли. Что умеем – никому не нужно.
*
Живем меньше всех, болеем потому что!.. Производство потому что старое и грязное. И нам его надо выключить. Совсем… Оно нам ничего не дает, ни одежды, ни машин. А нельзя выключить, потому что мы тогда не будем похожи на державу. А сейчас похожи. И мы тогда не сумеем объяснить, чего добились за семьдесят лет. А сейчас мы говорим – посмотрите… И все, действительно, видят дымы, сполохи, составы…
– А почему же вы такие оборванные?
Этого мы объяснить не можем и тащимся на производство, а вечером домой. И не можем объяснить, почему мы утром тащимся на производство, а вечером домой?.. На производство, чтоб, значит… а домой, чтоб еще раз… Нет, наоборот.
*
Конечно, жалко нас, тем более что производство, обрывая старую одежду, не делает новой. А воздух отравляет… Также и хозяйство, почти не давая продуктов, здорово при этом отравляет воду навозом, то есть хозяйство практически проедает то, что производит, а производство то, что производит, тут же переплавляет, выделяя при этом газы в среду обитания, потому что им больше некуда… И было бы понятно: полно мяса и фруктов – жри, хотя там яд. Или масса авто – езжай, хоть там газ. Красивая смерть от переедания и путешествий. Но выделять яд вместо продуктов и газ вместо машин – нехорошо. И ходить на производство, чтоб там выделять еще больше яду и газу – еще больше нехорошо. Но многие ходят, чтоб не быть одному и спросить друг друга, отчего это так происходит и есть ли другой путь, кроме ранней смерти от пищевой недостаточности и воздушных отравлений?
Очевидно есть, беседуют они, но как на него попасть? Чужих просить стыдно, чтоб казаться Державой, а свои могут и не понять.
*
Он такой красивый. Его умыть, одеть и можно подавать к столу.
*
На дверях КГБ: «Прием граждан круглосуточно».
– А выдача когда?
*
Мы жизнь не выбирали – мы в нее попали, как лисица в капкан. А будешь освобождать лисицу, она тебе лицо порвет.
*
У человека, вычисляющего национальность, – жизнь язвенника. Все наслаждаются, а ему того нельзя, этого нельзя…
*
Чего больше всего хочется, когда влезешь наверх? Плюнуть вниз.
*
Да. Вся штука в том, что ты стремишься в институт, в консерваторию, в скрипку, в науку, в спорт, лезешь наверх, напрягая все силы, чтобы доказать, что ты не еврей.
И наступает момент, когда ты становишься не евреем, а Ойстрахом, Гилельсом, Плисецкой или Пеле.
Но всегда будут люди выше или наравне с тобой, и для них ты опять еврей.
И что тебе тут посоветовать, кроме как принять, наконец, это звание и умереть среди своих.
*
У нас в Приднестровье воевать труднее, чем в Афганистане.
Форма одинаковая, лица одинаковые, язык одинаковый.
– Так чего же вы воюете?
– Чтоб ответить на этот вопрос.
*
– Папа, – сказал сын антисемиту. – Я еврей!
– Как?
– А вот так.
*
Когда чувствуется, что весь мир лжет? Когда тебе в самолете объявляют, что разница во времени между Москвой и Нью-Йорком всего 8 часов.
*
– Я впервые в вашей стране, – сказала американка.
– Мы тоже, – сказали мы.
– Не представляю, – сказала американка.
– Вот, вот, вот, – сказали мы.
– Вы знаете, я бы здесь, наверное… – сказала американка.
– Вот, вот, вот, – сказали мы.
– Как вы здесь живете?
– Надо! Кому-то надо, – сказали мы.
– И это вы?
– И это мы, – сказали мы.
И со всех сторон пошло уважение.
*
Может, действительно каждый заслуживает того, чего заслуживает.
*
А страна наша – страна уважения к крупному, грубому, политому соленым потом физическому труду, омоченному кровью вредителей, лодырей и мелких пакостников.
*
Нету техники, нет умения, нет желания. Только на крови стоит – что Петрово, что Сталиново. Кровь ему качество дает. Когда под каждой шпалой лежит наш скромный герой – и ходит дорога «Москва—Воркута». Ибо очень большие длины и очень много шпал нужно. А всего не хватает, кроме людей. Вот и вперед, вперед!..
*
Наша сила в людях, в том, что мы их не считаем, Первые в мире. Мы бросаем их на пулеметы, забрасываем ими ямы, выравниваем ими дороги. Чтоб пройти. Больше у нас ничего нет. Мы серые, мы отсталые, да и у командиров таланту мало… Только людьмыма, умеющими кусаться, царапаться, выламывать и вырывать кости в тихой ночной борьбе. Людьмыма! Не считая. Начнем считать – пропадем. Посчитаем – пропадем, умрем – не доползем.
Поэтому, не считая, – вперед, до той конечной цели, которая там должна быть, мы ее все равно обозначим громадной гибелью своей. Ибо мы – первые.
*
И ценности мои, которыми я здесь горжусь, там незначительны, и мышление неприменимо.
*
Так и тянет сказать: тебе ж не повезло дико. Страна у тебя, к сожалению, многонациональная, тебе ж чистить и чистить. Это ж когда только ты всех вычистишь?! Это ж когда только ты заживешь по-человечески?!
*
А как я уже говорил, количество сволочей постоянно и неизменно. Уезжаешь от одних и радостно приезжаешь к другим. Там тебе говорили «жидовская морда», тут тебе объяснили, что ты «русская сволочь». И ты уже можешь понять, что чувствует русский патриот.
*
Красивых женщин много, хотя их не видно. Видимо, они не там, где их можно увидеть лично, они на экране, в рекламе, высоко в офисе, далеко в горах.
*
Когда все стали кричать: «Свобода!» – и я вместе со всеми пошел смотреть по лицам.
Нормально все. Наши люди.
Они на свободу не потянут. Они нарушать любят.
Ты ему запрети все, чтоб он нарушал. Это он понимает.
*
Наша свобода – это то, что мы делаем, когда никто не видит.
Стены лифтов, туалеты вокзалов, колеса чужих машин.
Это и есть наша свобода.
Нам руки впереди мешают. Руки сзади – другое дело.
И команды не впереди, а сзади, то есть не зовут, а посылают.
Это совсем другое дело.
Можно глаза закрыть и подчиниться – левое плечо вперед, марш, стоп, отдыхать!
Так что народ сейчас правильно требует порядка.
*
То, что при демократии печатается, при диктатуре говорится.
При диктатуре все боятся вопроса, при демократии ответа.
При диктатуре больше балета и анекдотов, при демократии – поездок и ограблений.
Крупного животного страха – одинаково.
При диктатуре могут прибить сверху, при демократии – снизу.
При полном порядке – со всех сторон.
Сказать, что милиция при диктатуре нас защищает, будет некоторым преувеличением. Она нас охраняет. Особенно в местах заключения.
Это было и есть.
А на улице, в воздушной и водной среде это дело самих обороняющихся, поэтому количество погибших в войнах равно количеству погибших в мирное время… У нас…
В общем, наша свобода хотя и отличается от диктатуры, но не так резко, чтоб в этом мог разобраться малообразованный человек, допустим писатель или военный.
*
Победа не нужна никому, пока идет снабжение.
*
Символ нашей жизни – разбитый унитаз.
*
Здесь парламент учится у населения, а население учится у парламента, и опять откапываются покойники, чтоб разглядеть их национальность.
*
Пока никто ничего не понимает. Пока даже специалисты, которые лучше других этого не понимают, вместо подробностей – молчат.
Я один говорю в подавляющем меньшинстве, с полной уверенностью глядя и видя – здесь будет лучше! Не потому что… А потому что… В общем, будет – и все!
*
Можно, конечно, в корне менять экономику, переходить на другой вид собственности. Какую экономику менять? Разве она есть? То, что мы производили, свозили, а оттуда нам распределяли и развозили обратно, нельзя назвать экономикой. И собственностью нельзя назвать то, что не принадлежит никому. Даже государству, которое хвастается, что ему все принадлежит. Вы ж видели, во что превращается дом под охраной государства. Значит, собственности, которую мы меняем, – нет. Экономики – нет.
*
В слова: «Поверьте мне как министру», – не верю. Именно, как министру, – не верю. Не верю! Что делать – привык.
*
В то, что что-то добавят, – не верю. Что отберут то, что есть, – верю сразу и во веки веков.
*
В то, что «все разрешено, что не запрещено», – не верю. И не поверю никогда. Сто раз буду биться, умру на границе запрещено-разрешено, а не пересеку явно, потому что знаю – тяжело в Воркуте пожилой женщине с гитарой.
*
Сбылось все, о чем мечтал, но мешает собственная жизнь.
Спотыкаешься и чертыхаешься. Эх, если б не жизнь! Если б не мерзкое ощущение, что все хорошо, но жить не надо, как было бы весело и интересно!
*
Пусть за всю жизнь мы накопили шестнадцать рублей и детям ничего не завещаем, кроме рецептов, мы отстаиваем свой гибельный путь и рвем каждого, кто хочет вытащить нас из капкана!
*
– Не трожь! – И лижем стальные прутья. – Не подходи, не лечи! Оставь как было! Нам нравится как было, когда ничего не было, ибо что-то было. Нас куда-то вели. Мы помним. Мы были в форме. Мы входили в другие страны. Нас боялись. Мы помним. Нас кто-то кормил. Не досыта, но как раз, чтоб мы входили в другие страны. Мы помним. Нас кто-то одевал. Зябко, но как раз, чтоб нас боялись. Наши бабы в желтых жилетах таскали опоки, мы у мартена в черных очках… Помним и никому не дадим забыть.
Умных, образованных, очкастых – вон из страны, со смаком, одного за другим. Пока все не станут одинаковыми взъерошенными, подозрительными. При виде врача – оскал желтых зубов: «Не трожь!»
Подыхаем в тряпье на нарах: «Не трожь!» – и последний пар изо рта.
Копаемся в помоях, проклиная друг друга: «Как лечат, суки! Как строят, гады! Как кормят, падлы!»
*
Всего жалко, кроме жизни. Наш способ!
И приучили себя. Умираем, но не отдаем. Ни цепь, ни миску, ни государственную собачью будку!
Это наш путь! И мы на нем лежим, рыча и завывая, в стороне от всего человечества.
*
Я бы тебя поставил. Ох, я бы тебя поставил именно в неловкое… Да народ кругом. Сиди, пацан, сиди!
*
Как писали Ильф и Петров: лежали жулики у большой дороги, а настоящая жизнь, сверкая фарами, шла мимо. Времена изменились. Перебрались жулики на большую дорогу и вписались в Большую жизнь.
*
– Когда же будет хорошая погода?
– Когда жизнь наладится.
– Это когда же?
– По погоде и узнаешь.
*
Что нам даст дальнейшее проживание, не знаю. Оно должно прояснить само. Если не прояснит, будем жить дальше.
*
Правительство реформ выглядит хорошо. Волнения идут ему на пользу. Некоторые, волнуясь, много едят. Большинству не на что, хотя волнуются не меньше.
Выпьем за правительство реформ! Пусть у них будет все хорошо. Если мы мешаем – мы уйдем. Они важнее. Еще год назад была надежда, что наши пути хоть где-то пересекутся, если не в данном месте, то хоть в данном времени. Но, видимо, не судьба. Это ничего не значит. У нас свобода. Каждый волен заниматься, чем ему хочется. Пусть продолжают свои реформы. Хотелось бы, чтоб они это делали за каким-нибудь стеклом. Чтоб любой из нас мог хоть глазком посмотреть.
*
Больные! Старайтесь! Говорят, из больницы есть не только вынос, но и выход. Ищите его. Приветствую вас особым кашлем давнего пневматика. Кашляните, слышите ли вы меня.
*
Умом Россию не понять. А чем?.. Они не знают.
*
Мужички! Едрена в корень! Мы что – хуже всех? Мы что – не выпьем в праздник за медленное течение быстротекущей жизни?
*
Целую всех и очень тщательно тебя.
*
Вот здесь ступенька, будьте осторожны.
Никто не знает, какая вверх, какая вниз…
*
И очень здоровый образ жизни, пришедший на смену самой жизни.
*
Не слушай, мальчик. Мы спасались. В юморе, мальчик, в юморе. Мы все ушли туда и там до сих пор. Поэтому нас не видно, мальчик. Мы все в намеках, междометиях… Многоточие – наш образ мыслей.
*
Ничто так не сплачивает народ, как похороны руководства.
*
Слушай, пацан, хочешь, я расскажу тебе, что такое шестьдесят? Если коротко: это испуг в ее глазах, все остальное – то же самое.
*
А чем дороже лекарство, мальчик, тем хуже дела.
*
А если о радостном, – то жидами, наконец, перестали называть только евреев. Это теперь все, с таким трудом живущие на этой земле.
*
Живот появляется первым, куда бы ни пришел. Ведет себя нагло. Мешает. Хотя кому-то служит полкой для рук.
*
Физическая стройность, о которой так много говорилось, продолжает вызывать много разговоров.
*
Почему никто не желает грустить? А «Мать» Горького? А «Анна Каренина»?
*
Очень любит высокий заработок… Так дайте ему! В чем дело?!
*
А о здоровье с дамой неприлично. Мы разные. Здоровье разное и разные врачи. За что и любим.
*
Наша свобода напоминает светофор, у которого горят три огня сразу. При такой свободе главное – выжить. При такой езде проявляются не взгляды, а характер.
*
Люди, у которых жизнь не получается, требуют запретить, отобрать и поделить. Они – за свободу, но по справедливости. То есть, одеяло – одна штука, сапоги – одна пара, перловка – один килограмм, хлеб – одна буханка. А чтоб было точно по справедливости, делить будет он сам.
*
Литве. Собранные, энергичные, деловитые. Напоминают бывших евреев в России.
*
Украинская таможня на границе с Россией свирепствует:
– Наркотики е? Оружие е? Газовые баллоны е?
– Нет. А у вас купить можно?
– Шо-нибудь подберем.
*
В Одессе уже говорят, что человек произошел от украинца. В России говорят, что человек произошел от русского. Евреи загадочно улыбаются.
*
Душа кровью обливается – у нас столько отравляющих веществ скопилось, что их легче применить, чем уничтожить. Что, людей нельзя было найти?
*
А евреи ведь как? Они в любой стране в меньшинстве, но в каждой отдельной отрасли в большинстве. Взять физику – в большинстве. Взять шахматы – в большинстве. Взять науку – в большинстве. А среди населения в меньшинстве. Многие не могут понять, как это происходит, и начинают их бить.
*
Такие люди в штабах сидели! Кому они мешали?
*
Однажды дверь оказалась заперта снаружи и изнутри.
*
Мы все время думаем, что это – социализм, но выбор-то мы сделали правильный в 17-м году. Значит, это – нечистая сила.
*
Может быть, вы не знаете, но в Одессе быстроподнятое не считается упавшим.
*
Возьми за правило прерывать беременность еще в период знакомства.
*
– Я посмотрел твой концерт.
– Ну?
– Ты не обидишься?
– Нет.
– Честное слово?
– Честное слово.
– Вот я все и сказал.
*
Как кому, а мне нравится думать!
*
Мы с ней дружно живем. То есть, в основном, она.
Мы и спим с ней, где главным образом спит она.
Мы никогда не расстаемся. Вернее, она, конечно.
В общем, все счастливы. Кроме меня.
*
Странно: мы все понимаем, как глубока и вечна классическая музыка. Но властвует легкая. Как политика над учеными.
*
Предмет нашей национальной гордости, корифей науки, обставивший весь мир, будет мучиться, болеть, голодать и умрет, лишенный внимания, потому что неправильно сконструирована система. Ему, кроме слов, нужен заработок, вот эта всеобщая известность и гордость ему – этому предмету, должна давать заработок. Чтоб жить и не зависеть ни от кого, тогда он может сочинить то, за что его любят.
Он может сочинять и в тюрьме. Но это будут сочинения в тюрьме. И, выйдя на свободу, он четко скажет, что тюремный опыт человеку вреден.
Только буквы. Ноты, цифры и опыты в тюрьме не поставишь. И музыка из тюрьмы будет музыкой из тюрьмы, где солнце в клетку, и туча в клетку, и женщина за решеткой с той стороны.
*
Музыка, как снег, покрывает разруху, ямы и могилы.
*
Гениальных песен в мире так же мало, как симфоний. Редкостные певцы рождают музыку. Еще более редкие понимают слова, которые поют. Совсем редкие рождают музыку и понимают слова.
*
Период тоталитаризма, как любая тюрьма, был периодом хороших стихов. Смысл которых был всегда один – долой тюрьму. Теперь тюрьмы нет, и смысл распался. Исчезли стихи, как оружие. И появилась масса бессмысленных слов на музыку, вызывающую движение и напоминающую секс.
*
Денег нет. А денег нет, потому что продавать нечего. А продавать нечего, потому что авторы уехали. А авторы уехали, потому что денег нет.
Вот и снова замкнутый круг, из которого состоит наша замкнутая жизнь.
*
Надо жить: 1) безопасно; 2) лечебно; 3) образованно; 4) тепло; 5) удобно; 6) с кем хочешь.
И что-то получится. Как в музыке, которая приходит к нам оттуда, где получилось все остальное.
*
Индивидуальное развитие идет на смену коллективной недоразвитости.
*
Все!.. Я плохой! Но будет так, как я сказал!
*
Однако воспитываем друг друга. Один становится хуже, другой становится хуже.
*
Не поют, а зарабатывают пением.
Не шутят, а зарабатывают шутками.
От этого все, чем они занимаются, имеет такой вид.
*
Большой капитал начинается с криминала.
Большое имя – с чистоты.
*
В 23.30 вопль гардеробщика:
– Мужики! Кто не взял пальто, номера 133 и 238?
И, невзирая на тяжелое время, никто не откликается.
Все отдадим, чтоб посмотреть, что вы там, мерзавцы, делаете. Отчего такие довольные, когда все хмурые и в претензиях.
*
Встречи стали пустыми: ни интеллектуального начала, ни физического завершения – сплошное пьянство на основе сексуальной неопределенности. Многие, очнувшись от беспробудности, с удивлением видят, что лучшая для них женщина – это жена.
*
– А что делать некрасивым? Повеситься? – спросила меня какая-то студентка и посмотрела с такой ненавистью, что мы не расстаемся до сих пор.
*
В платных туалетах посетители, у которых запор, требуют вернуть деньги обратно, и суды их поддерживают.
*
Среди венерических болезней самая редкая – беременность.
*
В правительстве тем временем идут дебаты, когда давать пенсии: с шестидесяти лет или с шестидесяти пяти. Это при средней продолжительности в пятьдесят семь.
*
Все советы – как спать и никаких советов – как жить. В результате как ограбить банк уже знает каждый, как сохранить там деньги, не знает никто.
*
Так как наше производство не работает, одеты мы прилично. Женщины – наоборот – раздеты ярко и броско. Делают для этого все, потом за это подают в суд. Это нечестно.
*
Президент, видимо, только что приехал. Ему, как всем нам, за границей лучше, но вынужден жить здесь.
*
«Миша, – сказала мне тетя Циля, – я с Изей живу тридцать лет и никогда не знала, что он новый русский. Хорошо, что мама не дожила»
*
Хотя в Одессе уже есть будка «Ремонт одноразовых шприцов»
*
«Почем помидоры?» – спрашиваю на Привозе. «Прошу шесть, отдам за пять». «Ну тогда я куплю за четыре, держи три»
*
Пришли мы тут как-то в ресторан, два часа ждали официанта, звали-звали, звали-звали. Он пришел и принес счет.
*
Когда меня спрашивают: «Ты как по-английски?» – «Читаю свободно, но не понимаю ни хрена». Поэтому позвольте, я дальше – по-русски.
*
Что хорошо в России – все живут недолго. Сволочи – в том числе. Поэтому наша задача – пережить всех.
*
Все-таки, глядя в экран, кое-как думаешь: или вообще человечество туповато, или только мы, или только вы.
*
Когда говорят о взятках в ГАИ – «а к нам приличные люди не идут». А куда они идут? В общем, хотелось бы как-то попасть в то место, где они собираются.
*
Надо отдать должное нашему президенту, он хорошо и просто может объяснить то, что понимает сам. Ему подскажет интуиция, а он подскажет нам.
*
На сколько еще времени нам хватит голых женщин, чтоб заменить хлеб, учебу и зарплату учителям?
*
В общем, успехов вам, как сказал телеведущий фальшивомонетчику на шестом канале.
*
Что у тебя с рукой? Ты почему не наливаешь?
*
И не путать настроение с самочувствием.
На шести костылях с одним зубом, с дурным дыханием и вот с таким настроением! Большой палец болит всем показывать.
*
Да. Кот для нас крупное животное. И мы дружим с ним.
*
Да, погладить нас непросто, а поцеловать целая проблема. Зато потом…
*
Поневоле приходится лечить не болезнь, а больного, как и сказано во всех учебниках.
*
Шутить только удачно, значит, молчать.
*
Пил, пью и буду пить, пока всем, буквально всем не станет хорошо.
*
Россия – страна талантов.
Талантов масса, работать некому.
Идеи у нас воруют все. Больше воровать нечего.
Они у нас – идеи, мы у них – изделия.
*
В общем, наша страна – родина талантов, но наша родина – их кладбище.
*
Дальнозоркость не переходит в дальновидность.
*
Сила звука при скандале 98 децибел, выброс слюны при этом 6,3 метра.
*
Очень высокий рейтинг у анально-сексуальных передач.
Дети хорошо смотрят.
От новорожденных до переростков одиннадцати лет.
Сегодня, чтобы дети познакомились с «Анной Карениной», она должна выдать секс днем.
Ночью детям смотреть трудно. Организм все-таки слабенький. И под поезд пусть бросается медленно-медленно, чтобы было все видно. И поезд чтоб ушел, а она осталась…
*
Рейтинг – это могучее послание тупых тупым.
Конечно, его учитывать надо. Но еще мама во дворе говорила: «Петенька, ты же умней. Отдай ему этот свисток. Не надо всем свистеть. Ты же умней, Петя!»
*
Одно дело то, что они говорят, но еще хуже то, что они хотят этим сказать.
*
Красивой женщине есть чем возместить талант, но крупному бездарному мужчине показать нечего. Я это утверждаю.
*
Единственное лицо, на котором неподдельный интерес к происходящему, – лицо ведущего эту передачу.
*
А что же умные люди?
Ну, честно говоря, никто не спрашивает, где они.
Они неинтересны.
Рейтинга они не дают.
*
Что вы носитесь по квартире, увеличивая беспорядок?
*
к концу возбуждающей встречи я отряхиваюсь по-собачьи, из-под моей шкуры брызги ваших криков
*
Ибо! Ах, ибо, ибо, женщину скандал не портит, а освежает. Она скандалит и живет. А вам крикнешь: «Чтоб ты подох!» – вы тут же исполняете.
*
Качают мышцы, откачивая из мозгов.
*
Почему надо пить, я могу доказать аргументировано и бесконечно. А почему не надо, они мне на двух жалких анализах.
*
Страх перед смертью на последнем месте. На первом – страх перед жизнью.
*
Жаловаться некому, никто нас не обязан лечить, как и мы никому не обязаны жить.
*
Трудно расстаться только с первым мужем, а потом они мелькают, как верстовые столбы.
*
И то, что они целуют вас, ничего не значит,
и то, что они выходят за вас, ничего не значит.
Всю жизнь будете думать, что она вас любит,
и она вам будет это говорить, и не узнаете правды,
и проживете счастливо.
*
Измену можно простить, но если во время измены она плохо обо мне говорила – никогда.
*
А вы когда-нибудь лежали с красивой балериной параллельно, совершенно не пересекаясь?
*
Как же надо ненавидеть эту страну, чтобы бросить квартиру после такого ремонта.
*
Нормальный человек в нашей стране откликается на окружающее только одним – он пьет. Поэтому непьющий все-таки сволочь.
*
Кто женился на молодой, расплатился сполна: она его никогда не увидит молодым, он ее никогда не увидит старой.
*
В мужчине заложено чувство ритма, нужно только ему разрешить.
*
Сейчас наступило время, когда аккомпанемент выступает с сольными концертами.
*
Теперь, когда я слышу его песню «Гей, Москва православная, гей», я ему подмигиваю, и он долгое время не попадает ртом в фонограмму.
*
Если бы Дантес спросил: «Почем пуля?» – Пушкин был бы жив. До сих пор.
*
Часть богатств уходит на взятки и заказные убийства. Мастерство киллеров растет, пуленепробиваемый тюль дорожает. А под пулями тратить деньги так же малоинтересно, как получать денежные переводы в окопе.
*
Платить налоги психологически невыносимо, когда видишь лица налоговых инспекторов. Кажется, что отдаешь именно им. То есть трансляция, как отдают им – есть, куда отдают они – нет.
*
Я сам пишу малограмотно, чтоб было понятно.
*
И если есть у нас сегодня национальная идея – так это как раз пообедать для начала. Перед разработкой особых наших законов.
*
Нас легко узнать: мы меняемся от алкоголя в худшую сторону.
*
Они уже хорошо знают разницу между богатыми и бедными, но еще не чувствуют разницу между бездарными и талантливыми.
*
Так мало людей нравится мне, и я беспокоюсь.
*
А этот разбогател и не мог понять, любят ли его женщины, и кто именно, и бесконечно переписывал завещание.
А этот всю жизнь смеялся сквозь слезы, пока не заплакал сквозь смех.
Том 5. Двадцать первый век
Бандитизм, проституция, воровство и продажность – расплата за мир. Войной можно все это уничтожить, мир все это допускает.
*
Расплата за богатство: изоляция, охрана, стресс и риск не вернуться домой.
Расплата за бедность – масса свободного времени, любовь, дружба, легкое перемещение в пространстве и мечта разбогатеть, чтобы отведать сказанное выше.
*
Разбогатевшие люди нас раздражать не должны, только на их фоне мы чувствуем себя честными и порядочными, если это еще кому-то нужно.
*
Выпьем за привязанность к стране, за превращение страны в Родину, за минимум контактов с властью, с медициной, с милицией, с прессой, с телевидением, со всем, где можно узнать то, чего мы не хотим. Август вычеркнем из календаря, пусть будет июль-два, лишний летний месяц нам не помешает.
*
А неприятности будем переживать по мере их поступления, а еще лучше не переживать, а идти дальше.
Ибо сегодняшняя цель ясна: там уже живут.
*
Рай – учат нас – блаженство коллективное, вот ад – наказание индивидуальное.
Но наши люди, прошедшие через это все, утверждают, что именно ад – решетки, зоны и так далее – дело коллективное.
А рай – как странно! – занятие частное, индивидуальное, внутри забора, внутри дома, путем отсекания ненужных глаз, сообщений и «последних известий», которые не становятся последними, невзирая на собственные обещания.
*
Главное – обеспечить всех штанами, потом будем бороться, чтобы их носили.
*
Кстати, как изменилась жизнь – все достижения советской власти успешно идут по цене металлолома. Значит, не напрасно мы вкалывали столько пятилеток.
*
У него в глазах написано:
– Без меня вам нельзя, а со мной у вас ничего не выйдет.
Выбирайте.
*
Это Россия – страна неограниченных возможностей и невозможных ограничений.
*
Их агитация идет не за свои убеждения, а против ваших убеждений.
А убеждений «против» не бывает.
*
Мы были первыми, когда шли назад.
Мы стали задними, когда пошли вперед.
Теперь все дело в скорости.
*
Вот так из одной разрухи попали в другую. Сидели в Бухенвальде, наконец с боями пробились в Освенцим.
*
Мы настолько точно выбираем не тех, что уже не стоит беспокоиться.
*
Между философом и политиком разница проста: политик не сообщает вам свои мысли – он угадывает ваши.
Угадать может. Осуществить не может.
Поэтому мы живем хорошо: немножко бедно, немножко плохо, немножко хочется повеситься. Но все это чуть-чуть.
*
Смешно уже давно, теперь наша задача, чтоб стало весело.
*
В экономике разбираемся слабо. Вот, говорят, наш шпион нанес ущерб США на несколько миллиардов долларов в пользу России.
«Где же деньги?» – спрашиваем мы.
*
В стране появился гениальный человек – наш чиновник. Сам пишет правила игры. Сам выходит на поле. Сам играет. Сам меняет правила во время игры до тех пор, пока не выиграет. Затем идет в отставку президентом банка и уже встречается на банкетах в бабочке и темных очках.
*
Мы знаем, что низкое качество жизни рождает высокое качество юмора. Сегодня юмор стал хуже... Значительно, отвратительно хуже. Значит… Ну?… Возможно…
Сегодня нас смешат женщины грубыми шутками про половые органы. Мужчины нежно поют о чем-то своем девичьем в мехах и ожерельях.
*
Рынка пока нет, но базарные отношения уже сложились.
*
Как говорил начальник одесской канализации, выпьем за дерьмо, которое нас кормит.
*
Человек, который думает, и человек, который вспоминает, выглядят по-разному.
*
– Извините, – сказал я. – Я в самолете. Я должен лететь дальше. Мы можем…
– Нет-нет, летите, – сказал он.
*
Можете проверить: что бы вы ни принимали от импотенции, пока не поменяете женщину – ничего не произойдет.
*
Невозможно в нищете понять: добрый ты или скупой? Или дизайнер, или честный?
К большому сожалению, оно все проверяется, только когда есть деньги.
*
И всех их имеет в виду правительство, борющееся с инфляцией.
*
За одну гривну вы получаете внешний вид Аркадии одновременно с массажем сзади.
*
Стюардесса с криком «Нет, ты этого не сделаешь!» заперлась в туалете.
*
А простая веревка бельевая у кого-нибудь есть?.. Нет-нет, галстук не подойдет, нет, веревка нужна.
*
Будем использовать третий закон Ньютона. Первые два, суки, не сработали, представляешь?
*
Настоящий прагматик высматривает блюда не в меню, а на столах.
Вещи не в магазинах, а на людях.
Книги на руках.
И врачей выбирает по выздоравливающим.
*
Стыд она уже преодолела.
Осталось научиться петь.
*
Наша демократия – это светофор, где горят три огня сразу!
*
Я могу бесконечно разоблачать тех, кто живет богато. Лишь бы это как-то бедным помогло.
*
На том свете, в раю, все говорят по-английски. Учите!
*
Этот коммунопатриотизм как юношеские прыщи на старческом лице – выводишь, выводишь, а они есть и есть.
*
Все хотят жить равно, счастливо и долго, но ни у кого ни разу не получилось.
Как вечный двигатель. Как ни пробуют, как ни конструируют, а вместо счастья и братства – хамство и нищета. А вместо равенства – то один владеет всеми, то вдвоем. И ни правду сказать, ни пером описать.
*
Конечно, и держава есть, и зеки канал роют. Хорошо, если будешь смотреть, а если рыть?
*
И милиция с вором находит общий язык, потому что она с ним работает. Она с ним по 15—20 лет вместе. Он у нее сидит. И кто кого воспитывает, неизвестно!
*
«Да! – кричишь ты, – кого бы мы ни выбрали, все воруют. Все думают о себе».
Вот видишь, а ты с ними говоришь о коммунизме.
И министры толстеют прямо на экране. Меняют размер на глазах. И прокурор в экран не влезает, и генерал – и все это на нищенской зарплате.
– Почему все выбранные повально думают о себе? – спрашиваешь ты.
Тот, кто идет во власть, уже думает о себе. Это свойственно энергичным и слегка бессовестным. Во-вторых, пора перестать этому удивляться. В-третьих, власть не должна иметь такую власть, чтоб не осуществилась их мечта о власти.
*
Для рассказа об успехах нужен слушатель редкой силы и самообладания.
Сколько вокруг друзей с испорченным настроением.
*
И главное, проговорился, сволочь, что дела идут хорошо. Вот что плохо…
Он напрасно такое говорит. Людям такое говорить. Представляешь?!
Зачем марксизьм в людях вызывать?
Но марксизьм еще ничего. Это тихое такое. Внутри грызет и кислотой хозяина выедает. Хуже, когда в людях ленинизьм начинается. Это уже кислота наружу выходит.
Ленинизьм – это разлившийся марксизьм. Тут не дай бог спичка, или огонек, или искра, или шутка не к месту. Вспыхивает на века. Есть инкубационный период, пока марксизьм внутри развивается, человек друга ищет. Соединяйтесь и т. д.
При ленинизьме – врага. Ленинизьм – это открытая форма марксизьма. Тут о себе думать некогда. Тут вообще не до себя. Только о враге. Врага давай. Будет враг – друзья найдутся. Как говорится, начни отнимать – помощники набегут. В этом красота теории. Вначале враг наружный, потом враг внутренний, потом семейный, потом в детях. Теория правильно предлагает уничтожить врага, чтоб погасить в себе марксизьм.
Марксизьм в людях не ошибается и бьет точно. После обеспеченного бьет талантливого, а потом и просто способного, правильно подозревая в нем будущую обеспеченность. Избавиться от этого полностью нельзя. Маленькая злокачественная марксинка гнездится в каждом до поры, а при всеобщем возбуждении выходит зрелым ленинизьмом, поражающим народы.
С трудом завершая поэму, можно сказать, что жалобы и стоны – прямой путь к дружбе и человеческому общению. Рассказы же об успехах и высоких заработках требуют слушателя редкой силы и самообладания.
Теперь таких нет.
*
Никто не виноват. Место такое. Каждый трудится во вред себе. Весь коллектив трудится во вред стране. И никто не виноват.
*
…Нет, я не ради себя, я ради детей. Будущих, будущих. И ради будущей жены.
*
Конечно, лежачим и нищим легче ненавидеть, чем изобретать.
*
Придумали себе духовность, чтоб оправдать отсутствие штанов.
*
В каждой стране куча дел.
Но некогда – надо ненавидеть Америку!
Ту, за океаном.
Пока она есть, двоечники всего мира могут у нее списывать и подглядывать, как всегда ненавидя отличника.
*
Да, хорошее воспитание включает много фальши, но исключает напрасные тревоги.
*
То есть кратко: все живут в дерьме.
Но кто-то научился это перерабатывать.
А кто-то научился в этом плавать!
*
Что делает дурак: вместо теории относительности изучает национальность Эйнштейна. Это быстро, легко и мгновенно запоминается. Значит, не дурак он.
*
На вокзале милиционер:
– Не играйте в карты. Играйте в шахматы.
– Откуда у меня шахматы, я сирота.
*
Наш человек с молодых лет привык дверь открывать женщиной.
*
Позвонили погорельцы родственнику:
– Ночевать после пожара негде – пусти.
– Не получится сегодня. Давай в следующий раз. Ну, не забывай. Не пропадай.
*
– Конечно, – говорил он, – некоторые страдают от жары. А некоторые просто сволочи.
*
Какая разница между евреем-националистом и антисемитом? Никакой. И тот и другой считают, что все великие люди – евреи.
*
Я сам не следую советам, которые даю другим.
Что делаю я сам – тема следующих советов.
*
Что делать? За продолжение жизни мы платим старостью. За старость платим смертью…
Кто виноват, что все так дорого?
*
В нас воспитали с детства нежность, правдивость.
И мы, выйдя из школы, получили жизнь в лицо.
Но не изменились.
Потому что воспитание – сила непреодолимая.
Мы знали, что ничего нет ужасней, чем ответить на подлость подлостью.
Мы знали, что, если на крик отвечаешь криком, доказать ничего не можешь.
Мы чувствовали стеснение (какое хорошее слово), когда видели обнаженного человека.
Даже женщину.
Даже красивую.
И из-за воспитания мы стеснялись предавать и доносить.
Кто-то все равно доносил.
Но мы не доносили.
Кто-то шел работать в КГБ.
Кто-то был надзирателем.
Кто-то был парторгом.
А кто-то учился в высшей партшколе.
Мы трусили отчаянно, но не шли туда.
И не подписывали писем ни с осуждением, ни с одобрением.
Может быть, если бы били…
Но пока не били, мы не подписывали.
И никакой тут смелости не было.
Тут было воспитание.
И вообще, мне кажется, что мужество – это не та смелость, которая есть и у бандита, это что-то, связанное с другими людьми.
Я люблю краснеющих в дебатах.
Попал впросак и покраснел.
Не ополчился на всех.
Не закричал: «А вот это!» – переводя разговор на другое.
А покраснел за то, за сказанное.
Довел до конца тему, а не вывел всех из себя.
Испытал стыд.
Отсутствие воспитания помогает говорить.
Наличие – слушать.
Воспитание отсеивает невысказанное.
А значит, освобождает массу времени от пустой болтовни и пустых просмотров.
А их отсутствие создает вкус, делает человека умней, молчаливей и приятней.
Чем больше вы находите лишнего, тем лучше.
Необходимое – для каждого свое.
*
Вот так, «step by step» от венеролога к урологу.
*
От ощущения счастья до великолепного описания его.
*
В такое время или умереть, или молчать.
*
Ты весь в очках, в компьютерах, в паролях.
Подумаешь, секреты…
*
Эта страна была беспомощной раньше, вместе со всеми своими танками, и потом, без всех своих танков.
*
Но с годами, когда вы умнеете, вы понимаете: самое главное для вас – нужны ли вы кому-нибудь? Боится кто-нибудь вас потерять?
Проверьте свое присутствие отсутствием.
Когда вас хватятся?
И кто заметит, что вас нет?
*
Сила есть, ума не надо, все же лучше, чем ум и больше ничего.
*
Все диву даются – смотри, как он метнулся записать, ты смотри, как он рванулся сообщить.
Вторая молодость? Нет, первый склероз.
Не метнешься – вырубишься.
*
И только я, талантливый и неумолимый, в носках и босоножках среди шортов и золотых часов, шмаркал носом, стесняясь достать носовой платок.
Потом достал его в виде комка и вытер-таки, расцарапав лицо.
*
Нам всем хватало на обмундирование, а на одежду не хватало.
*
Не знаю, что-то есть в нашей жизни, в этой пыли, в этой грязи такое очаровательное, такое приятное, что вызывает тоску по Родине прямо у живущих в ней.
*
Физически жизнь строится очень просто. Вначале тело заменяет мозги, потом мозги заменяют тело.
*
Как бы вам сказать…
Она была ему не полностью верна.
*
Но прежде всего свою основную линию мы проведем немедленно – мы выпьем.
*
– Гриша, ты куда?
– Нет, я иду домой.
*
Мое первое хобби – вкусно поесть за обедом.
Второе – хорошо поспать после него.
Третье – разобраться в первых двух ощущениях.
*
Она:
– Хочешь, я помолчу? Поверь мне, я еще никому этого не предлагала.
*
Кашляет в рукав. Рот так разевает, чтоб в зубе ковырять, что почки видны.
*
Никто в людях не разбирается. Уж на что собака нюхом чует, а в каждом ошибается. К кому ни подойдет – все пнут.
*
Не выносят они материальных затруднений и грубой работы в порту.
*
Она с собой несла три радости: приезд, пребывание и отъезд.
*
– Вы к жене равнодушны?
– Мне вообще люди не нравятся.
*
Что ты его ведешь в кино?
Там зажжется экран – и каждая лучше тебя.
Веди его в парк.
*
Девицы задают вопросы звездам: как спали, чего ели и о чем вы бы себя сами спросили, если бы я иссякла?
*
Для этого должно быть все хорошо в стране. Инфляции нет. Случай холеры единичный, то есть ниоткуда не заразился и никого не заразил.
*
Тогда я вывожу его на улицу, целую прямо в слезы и говорю: «Не кричи “Прощай!”, пока не убедишься».
*
Ты не можешь простить малую фальшь и неправду, а как людям обойтись без нее?
Ты уверен, что разгадываешь обман, от этого обманут и бит сто раз на дню.
Тебе забили рот простым комплиментом и всучили, что хотели.
*
Пилотируем
Пилот должен быть молодым, а механик – пожилым.
Давнее правило авиации.
Вот я и говорю:
«Ребята, вы летите. Выворачивайтесь, сражайтесь, рискуйте, но за спиной у вас все должно работать надежно, бесперебойно.
Это буду я».
*
Нас не так интересует истина, как собственная проницательность.
*
А если целево против тумана примешь... Только четко и целево.
Тут и погода, и настроение...
И туман отступает.
*
Я не спокойный, граждане. Я молчаливый.
*
Умом Россию не понять.
Мозги здесь не помогут.
Здесь надо чем-то другим думать.
*
Есть люди, которые повсюду иностранцы.
Это они – евреи.
*
Мир настолько тесен, что тот, кто умер, тоже недалеко отъехал.
*
Если спросят: «Что он пишет?» – скажите: «Тексты к размышлениям».
*
Кто-то сказал, цитируя меня: «Я не знаю, жив автор или умер. Это неважно».
«Важно, важно! – закричал я, – Очень».
*
Мне не идет всё, поэтому покупки не вызывают затруднений.
*
– Вы такой талантливый. Мы вас так любим. Как жаль, что вы уезжаете.
– Да нет – я только что приехал.
– Ну что ж... Да, жаль, жаль… Счастливо.
*
Недаром Сталин приказывал тем, кто копировал «В-29»: «Только ничего не совершенствуйте, копируйте до последней дырочки, иначе расстреляю».
И он летал под названием «ТУ-29».
*
– Вы знаете, – говорила милая девушка, – я наивный человек. Я повесила свое платье сушить, а его украли.
– Это что, было единственное платье?
– Да.
Все засуетились.
*
Еле-еле проползла очень старая мысль: «Почему всё так тупо?»
*
Каждый так и живет, не зная правды о себе. И умирает от другого.
*
Официальная справка: умственный труд вреден, физический противопоказан.
*
В конце концов, кто я такой, чтоб не пить?!
Пусть все передохнут, а я, значит, буду трезвым.
Пусть все окоченеют, а я, значит, на брусьях?..
В Америке сибирская язва, а я даже не выпью, я даже с друзьями не посижу.
*
Мы же не говорим о радости.
Ее как-то давно нет.
Мы говорим о сокращении тревог наших бессмысленных.
*
Очень долго приходится целиться, чтоб не попасть на веселье.
Короче – и тогда, и сейчас интересно, невзирая на общий трагизм.
*
Просто женщины свою науку постигают рано.
И ее достаточно до конца их жизни.
*
Из всех женщин ему нравились новые.
*
Наш единственный способ победить противника – пережить его.
*
Если мы будем заставлять ученых говорить о своих проблемах для нас упрощенно, они не сумеют их раскрыть.
Если же они будут говорить, как им хочется, мы не сумеем их понять.
Разойдемся до лучших времен.
*
Когда-то должности врачей, юристов, профессоров занимали очень интеллигентные люди.
*
У женщин всегда есть два варианта: либо раздеться, либо одеться.
И всё! И всё!
Вся работа!
А мы-то ради этого на что только не идем: и рисуем, и компании создаем, и тексты пишем…
А она оделась и ушла…
*
Когда мне говорят: «Быть знаменитым некрасиво», я отвечаю: «Много мудрецов говорили много мудрых слов. Ищите то, что вам подойдет».
*
Мое дело: с большим юмором смотреть правде в глаза.
*
»
15.04.2011
